Данная статья опубликована на портале The New York Times, переведена с английского языка и кратко изложена без изменения позиции автора.

Я не был «цветным» ребенком, но вырос на ферме и учился в маленькой сельской школе, где было не особо много математики, а выпускники не подавали документы в вузы Лиги плюща. Мои оценки были достаточно высокими, но не экстраординарными. Но и у меня был плюс: элитным университетам, чтобы обеспечить себе студенческое разнообразие, нужны были такие, как я, фермерские дети из бедных районов. Так, Гарвард, куда я не осмеливался приехать даже на день открытых дверей, взял на себя огромный риск и принял меня. Поначалу я играл роль типичной деревенщины из глубинки, довершая собой «портрет» моей группы из продвинутых отличников. В последствии же Гарвард дал мне прекрасное образование, изменил мою жизнь и наставил на профессиональный путь колумниста. Ведь правда: сама возможность получить лучшее образование может коренным образом менять жизнь.

А как мы делаем это для других? Мне хотелось бы, чтобы Верховный Суд США принял иное решение по расовому разнообразию в высшем образовании. Но, к сожалению, он заблокировал этот путь. У меня есть опасение, что вместо того, чтобы реально работать над перестройкой всей этой системы, все мы будем попросту сидеть, опустив руки, и обвинять Суд за его решение, когда на самом деле еще существуют способы расширить возможности по получению качественного образования.

Элитные университеты являются бастионами левоцентристских идей, но при этом отдают предпочтение четырем группам, которые уже считаются привилегированными: дети выпускников, студенты-спортсмены таких видов спорта, как гребля и фехтование, дети преподавателей и крупных спонсоров. Недавнее исследование, проведенное профессором Раджем Четти и его коллегами из гарвардской научной группы Opportunity Insights, показало, что отчасти из-за таких предпочтений ведущие университеты более склонны предлагать места богатым. Например, при наличии одних и тех же баллов, отпрыски семей с самым высоким доходом (это всего 0,1% от общего числа домохозяйств) имеют в 2,2 раза больше шансов быть принятыми, чем дети из менее обеспеченных слоев. Это укореняет несправедливость, поскольку дети из менее обеспеченных семей получают такие же баллы по SAT без преподавателей, обходящихся по 1000 долларов за академический час.

Исследование 2017 года показало, что в 38 рейтинговых университетах было больше студентов, представлявших один верхний процент самых богатых семей, чем выходцев из 60% самых бедных. Еще одной атакой на так называемое «наследственное зачисление» стало инициирование Департаментом образования США расследования нарушений гражданских прав в Гарварде.

Так что же еще, помимо отмены преференций для привилегированных, можно сделать для расширения возможностей? Топовые вузы предприняли некоторые шаги: расширили набор и снизили стоимость обучения для семей со скромным достатком. Хвала университету Wesleyan! Он стал одним из последних, кто отменил устаревшие преференции, присоединившись, таким образом, к Amherst, Johns Hopkins и некоторым другим топовым университетам.

Классовые и географические предпочтения по-прежнему разрешены, и, возможно, чтобы хотя бы частично отстроиться от решения Верховного Суда, можно будет продвигать заявки от детей из семей с невысоким уровнем дохода или образования. Исследование 2012 года показало, за счет реализации расово-нейтральных стратегий, направленных на отмену социально-экономического неравенства, 7/10 целевых государственных университетов сохранили или увеличили долю афро- или латиноамериканцев среди своих студентов.

Топовые вузы важны, потому что они без оглядки на какие бы то ни было пропорции продвигают своих выпускников в сенаторы, члены Верховного Суда и на другие высокие посты. Однако в гораздо большей степени меняют жизнь не они, а скромные государственные колледжи профессионального образования. В то время как Гарвард преобразовывал мои карьерные ожидания, по жизни двигались еще и мои друзья детства. Их жизнь сложилась бы куда удачней, если бы они могли учиться в каком-нибудь профессионально-техническом училище и осваивать востребованные на рынке труда профессиональные навыки. Вместо этого из-за увольнений на фабриках, алкоголизма, они были потеряны для общества.

По очень грубой оценке профессора Шона Рирдона из Стэнфорда, меры, направленные против расовой дискриминации, ежегодно приносят пользу только 10–15 тысячам студентов, тогда как в одном только 2020/21 учебном году в профессиональные колледжи поступило более 3 миллионов чернокожих и латиноамериканских студентов. Как и государственные университеты, колледжи профессионального образования являются одними из величайших генераторов возможностей Америки. Джозеф Най, выдающийся и почетный профессор Гарварда, рассказал мне, что подумывал пожертвовать часть своих пенсионных накоплений alma mater, когда друг предложил ему вместо этого колледж профессионального образования. Най провел исследование и пожертвовал 100 тысяч долларов абитуриентам колледжа Bunker Hill в Бостоне. Теперь это поможет огромному количеству студентов.

В самом широком смысле причина скандала в приемных комиссиях элитных вузов даже не в том, что детям привилегированных слоев предоставляется дополнительная льгота, а в том, как много есть талантов, которые так и не раскрываются, и что у большинства молодых людей вообще нет шансов получить диплом. Если продвижение равенства для нас не пустой звук, мы еще можем преуспеть в программах для малышей. Здесь лозунг предельно прост: чтобы больше детей училось в университетах, инвестируйте в дошкольное образование. Мы можем заняться проблемами финансирования образования на местном уровне. Мы можем бороться за повышение количества выпускников старшей школы. Мы можем учиться у штатов, которые добились здесь успеха, включая Миссисипи: его когда-то высмеивали как нечто вроде «хвостового вагона» национального образования, а теперь это то место, где четвероклассники из бедных семей считаются лучшими в стране по чтению.

Нам, либералам, легко сидеть и критиковать Верховный Суд. Давайте сделаем это, а затем сосредоточимся на всем остальном, что еще можно сделать для продвижения вперед возможностей и разнообразия.

Комментарий генерального директора «Глобал Диалог»

Вячеслав Лычагин, генеральный директор «Глобал Диалог»:

Тема доступности образования разным слоям населения, которую затрагивает автор в своей статье, актуальна непосредственно для американцев и мало затрагивает интересы иностранных студентов. И речь в материале идет даже не о том, для богатых семей высшее образование доступнее, а, скорее, об общем падении интереса к высшему или профессиональному образованию как таковому. Все больше простых американцев заканчивает обучение на уровне колледжей или сразу после старшей школы, а иногда и не получив диплом об окончании. У студентов из России интерес к высшему образованию очень высокий! Ежегодно к нам обращаются молодые люди, желающие продолжить обучение в вузе за границей и получить качественное образование международного уровня. Университеты США — одни из самых востребованных в мире для людей, желающих развиваться в учебе и в карьере. Поэтому у нас всегда есть актуальные предложения по обучению в Штатах. За 25 лет работы у нас накопился большой опыт в зачислении наших клиентов в американские вузы, и мы готовы проконсультировать любого заинтересованного в зарубежном образовании и оказать содействие в поступлении на интересующую программу.